Геннадий Бланк встречался с гэбистом уже пятый год, но не считал себя осведомителем. Он контактировал с гэбистом на взаимовыгодных условиях, обменивался информацией, денег не брал, подписку о сотрудничестве не давал.
Геннадий ждал появления Сергея, сам звонить не хотел, не следует нарушать сложившиеся традиции. Помня просьбу гэбиста, Геннадий посоветовал Сергею сблизиться с Бесковитым, а слова о министерском портфеле для Сергея были в данный момент не более чем болтовней.
Глава 1
Убийство
Старший оперуполномоченный по особо важным делам полковник милиции Гуров вошел в приемную начальника главка, щелкнул каблуками, уронил голову на грудь и сказал:
— Здравствуй, Верочка! Я прибыл, явился, готов служить, жду указаний!
— Здравствуйте, Лев Иванович, — секретарь, миловидная, модно одетая девушка, безуспешно пыталась держаться серьезно и взросло. — Присядьте, Петр Николаевич ждет вас, но сейчас у него гости.
— Не вздумай сопротивляться. — Гуров подошел, чмокнул Верочку в щеку, опустился в кресло, вытянул длинные ноги, оглядел приемную, которую подчиненные генерала Орлова, не претендуя на оригинальность, называли предбанником.
Скромностью обстановки и размерами приемная никак не соответствовала должности генерала. Орлов был консервативен и, хотя получил золотые погоны и занимал высокий пост не первый год, по сути своей остался розыскником, профессионалом и трудягой, на обстановку приемной и кабинета не обращал внимания. Гуров осматривал знакомый предбанник с насмешливой улыбкой, прекрасно понимая, что его друг, пусть и неосознанно, своим пренебрежением к внешним атрибутам власти подчеркивает, что, мол, не забывайте прописных истин — не место красит человека.
Верочка на прошлой неделе получила в подарок наисовременнейшую кофеварку, еще не освоила и обращалась с агрегатом с такой осторожностью, словно имела дело со взрывчаткой. Несмотря на то что заморский гость занимал ее внимание полностью, девушка ухитрялась поглядывать на знаменитого сыщика. Верочка работала с генералом третий год, видела Гурова, если он не исчезал в командировку, практически ежедневно и продолжала удивляться, каким образом одинокий мужчина ухитряется всегда быть выхоленным: свежайшая рубашка, отутюженные брюки, ботинки сверкают, как у иностранца. Верочка знала, что полковник развелся; жена ушла, детей у них не было, сыщик живет один, в скромной двухкомнатной квартире. В любой конторе, и Министерство внутренних дел не исключение, о холостых красивых мужиках женщины знают все абсолютно. Они не используют «наружку», не устанавливают аппаратуру прослушивания, но их осведомленности об объекте может позавидовать не только управление кадров, но и любое подразделение Министерства безопасности. Женщины знали, чувствовали — полковник настоящий мужчина, без самовлюбленности и комплексов, но только не в стенах конторы. Здесь лишь вежливые улыбки, безразличные комплименты и не более того.
Верочке рассказывали, что однажды на банкете, танцуя с чрезвычайно настойчивой претенденткой, Гуров сказал:
— Мужчина, который стреляет в собственном доме, не охотник, а обыкновенный самоубийца. Красавица, передайте мои слова по селекторной связи.
Из генеральского кабинета вышли двое в прокурорских мундирах, кивнули Верочке, пробурчав нечленораздельное, низенький, плотный, судя по петлицам, старший, зацепил взглядом Гурова, хотел остановиться, передумал и вышел следом за подчиненным в коридор.
— Здравия желаю, — сказал Гуров, войдя в кабинет, — хотели видеть, я тут, готов к выполнению.
— Желаю, желаю, — ответил Орлов, потирая нос, словно только что с прокурорскими не разговаривал, а дрался. — Садись.
Генерал знал, что Гуров не сядет, а встанет у окна. Полковник улыбнулся, прошел к окну, оглядел скромный кабинет с любопытством, словно не бывал в нем ежедневно, присел на подоконник, вздохнул; за неполные двадцать лет знакомства Гуров так привык к внешности начальника и друга, что давно не обращал никакого внимания на мужиковатую простоту генерала, прекрасно зная об аналитическом уме, проницательности и огромном сыщицком опыте Орлова.
— Неважнецкие у нас дела, Лева. — Орлов моргнул, вздохнул, почесал за ухом. — Совсем неважнецкие.
— Когда у тебя дела в норме, Петр, ты за ухом не чешешь, а трешь подбородок, — усмехнулся Гуров.
— Нахальный мальчишка, — Орлов открыл лежавшую перед ним тонюсенькую папочку, вынул листочек, разгладил короткопалой ладонью и брезгливо отодвинул. — Вот девушку застрелили.
— Надо же! — Гуров цинично усмехнулся. — В России убили девушку, ЧП, да и только! И кто же у нас папа?
— Инженер, а мама — учительница средней школы. А ты до того, как стал опером, важняком и полковником, был голубоглазым, чистым, добрым мальчиком.
— Я это слышу, наверное, в сотый раз, Петр. Коли одолела ностальгия, могу напомнить, что ты был старшим опером, стал генералом, но и тогда, и сегодня, прежде чем сунуть меня в дерьмо, долго готовишь. И чем дольше, тем дерьма будет больше.
Орлов вытянул губы дудочкой, взглянул на кончик собственного носа и спокойно спросил:
— Лева, ты за белых или за красных?
Гурова удивить было трудно, но тут он на секунду смешался, взглянул на потолок, указал на него пальцем:
— Ты про них? Так я их не люблю любых цветов и оттенков. Но я избирал президента и обязан его защищать.
— Что обязан, хорошо, а что не любишь — плохо. Людей надо любить, Лева! — Высказав столь свежую и оригинальную мысль, генерал даже поперхнулся, схватил лежавший перед ним лист, положил на край стола. — Полюбуйся! Девчонку застрелили в загородной резиденции спикера! — Неожиданно повысил голос, почти кричал: — Они приказали министру, он приказал мне, я — тебе! Разберись!
— Не надо на меня кричать, господин генерал, — тихо ответил Гуров, бумагу со стола не взял. — Есть прокуратура, Министерство безопасности, личная охрана спикера, в конце концов.
— Лева, не надо, — Орлов потер ладонями лицо. — Прокуратура возбудила уголовное дело. Старший следователь по особо важным делам принял его к производству. — Генерал вновь коснулся лежавшей на углу стола бумаги. — Вот его поручение органам внутренних дел.
— Он что же, будет меня учить, как разыскивать убийцу? — рассмеялся Гуров, взял наконец злополучную бумажку, взглянул мельком, сложил и убрал в карман.
— И учить, и, уж конечно, требовать результата, а вы, полковник, будете молча терпеть. Когда у высшего лица обнаружена язва, вызывают министра здравоохранения. Но министр делать операции не умеет. Он вызывает зама, тот главного врача, — Орлов ткнул себя в грудь. — Но я не оперировал уже несколько лет. Я, Лева, старый, усталый руководитель, а нужен творческий исполнитель, профессионал, у которого скальпель в руке не дрогнет даже над брюхом президента. Кстати, я бы тебя туда никогда не послал, но твое имя назвали там! — И генерал, как недавно Гуров, указал на потолок.
— Откуда они меня знают?
— Слухами земля полнится.
— Так я там потолкаюсь дней несколько, испишу килограмм бумаги, раскланяюсь и разведу руками.
— Хвастун! Ты можешь много, порой слишком много, но столь разумное решение тебе не по силам. — Орлов мягко улыбнулся, смотрел на ученика с гордостью. — Я наперед знаю, как все произойдет. Ты поплутаешь, возьмешь след, двинешься по нему и пойдешь туда, куда ходить совсем не следует. Они, — генерал тронул телефонный аппарат, — потребуют тебя отозвать.
— Вот беда! — по-мальчишески воскликнул Гуров. — Ты дашь команду, я ее выполню с превеликим удовольствием.
— За прошедшие годы я отзывал тебя трижды. Ты хоть раз подчинился? Когда ты вцепишься, тебя нельзя оттащить, тебя можно только убить.
— Ну это вряд ли, — Гуров одернул пиджак, шагнул к дверям. — Так я пошел?
— Иди, — Орлов махнул рукой. — Бессмысленных слов не говорю. Иди!
— Спасибо, Петр Николаевич. — Гуров поклонился и вышел.
— К тому же он их еще и не любит, — пробормотал генерал. — Практически я послал его…
Рассуждения Орлова прервал телефонный звонок.
— Орлов, — сказал генерал, выслушал абонента, усмехнулся и ответил: — Вы, извините, помощник? Так и помогайте, черт вас подери! А полковник Гуров уже выехал!
Шоссе струилось сквозь лес, мелькали посты ГАИ. Обшарпанный «жигуленок» Гурова не останавливали, лишь провожали внимательными взглядами. Шоссе было без трещин и заплат, что наводило на мысль — асфальт в России делать умеют, только на всех его не хватает, и шоссе это не для всех, и у будок ГАИ дежурят не милицейские. Рассуждения, досужие мысли, никаких доказательств, да Гуров последние и не искал, завистлив не был. Если люди могут жить хорошо, пусть живут хорошо, было бы просто великолепно, если бы они такую жизнь заработали, а не получили как приложение к должности за усердную суетню у микрофонов.
